Ужасные вещи случаются каждый день. Кошмары давно и прочно стали частью российской повседневности, и от них не удается скрыться даже в собственном доме.
На протяжении пятнадцати лет Россия является лидером по абсолютному числу жертв домашнего насилия среди детей и женщин среди развитых стран. Это число в относительном рассмотрении в 45-70 раз превышает аналогичный показатель во Франции и Великобритании.
Согласно количественному опросу ФОМ, в целом порядка 33% опрошенных сталкивались с насилием в своих семьях и в семьях знакомых (ФОМ, 2016, https://fom.ru/posts/13124). ⠀
В 2018 году в России только по официальной статистике МВД России от домашнего насилия пострадали 33 378 человек. (Росстат, 2019, https://www.gks.ru/storage/mediabank/7-25.xls).
Закон о профилактике домашнего насилия до сих пор не принят. 
Закон о профилактике семейно-бытового насилия был впервые внесен на обсуждение в Государственную думу в сентябре 2016 года. С проектом выступили депутат Салия Мурзабаева и сентатор Антон Беляков.
Необходимость инициативы ее создатели объясняли тем, что в России недостаточно развиты защитные механизмы для жертв насилия внутри семьи. Нет налаженной службы психологической и юридической поддержки, отсутствует повсеместная и скоординированная сеть убежищ, а самое главное – не существует так называемых охранных ордеров, которые бы гарантировали пострадавшим безопасность и запрещали агрессору приближаться к своей жертве.
Кроме того, говорили законотворцы, существовала и юридическая коллизия. Так, избиение в домашних условиях невозможно было квалифицировать как хулиганство, поскольку для этого нападение должно было быть совершено в общественном месте, а не на частной территории.
Даже у желающих помочь пострадавшим сотрудников правоохранительных органов порой не было достаточно инструментов для воздействия на применивших насилие дома. Отсюда появилась расхожая фраза «Когда вас убьют – тогда и приедем», которую пострадавшие от рук своих близких (зачастую – женщины) часто слышали при обращении в полицию.
В случае регистрации подобных случаев полицейские могут выписывать штраф в размере от 3000 до 5000 рублей и проводить профилактические беседы. Иных мер воздействия до совершения повторного эпизода не предусмотрено.
«Как у нас снимаются побои? Квалифицировать их как средние и тяжкие очень сложно. Женщина может быть вообще вся синяя, но это побои легкой степени тяжести, потому что это «просто синяки». 
Чтобы речь шла о тяжелом вреде здоровью, нужно, чтобы насильник сломал жертве руку или ногу. Побои по голове, по черепу не считаются. Многие сознательно бьют по голове, чтобы эти побои были сочтены легкими. Женщины потом так и говорят: он знал, куда бить и как бить, чтобы не было следов», — говорит директор православного приюта «Китеж» Алена Ельцова.
За два года, прошедших с момента принятия закона о декриминализации семейного насилия, стало очевидно, что печальная статистика лишь увеличивается. В публичном поле стало появляться все больше громких историй с печальным концом, когда, совершив первый проступок и не понеся наказания, насильник продолжал нападать на жертву и та, в конце концов, погибала.
Вы, наверное, уже видели новость, что доцент СПБГУ и кандидат исторических наук Олег Соколов пытался утопить в реке Мойке пакет с отрубленными женскими руками, а позже признался в убийстве своей бывшей студентки, с которой предположительно состоял в отношениях.
Он жестоко убил ее, расчленил и пытался избавиться от тела.
Хотелось бы обратить  внимание, что в 2018 году Соколов похитил, избил и пытал другую свою студентку, и ему ничего за это не было.
Она прошла медицинское освидетельствование и написала заявление в полицию, его текст опубликован на сайте MK.ru
Вот что она написала : «Когда утюг нагрелся, он поднес его к моему лицу, так что я ощущала  исходящий от него жар, и стал угрожать, что изуродует меня на всю жизнь. После чего стал методично избивать меня по лицу, голове, наносил удары в грудь и живот. На все мои мольбы остановиться и одуматься, он только еще сильнее приходил в ярость, бил меня и угрожал, что убьет, а труп закопает на ближайшей стройке, где меня вряд ли найдут.»
Если бы после первой жалобы студентки Соколова  поставили на учет, выдали бы охранный ордер, начали психологическую работу с ним, не дожидаясь трупа (что, к слову, предполагает законопроект о профилактике домашнего насилия), в общем, продемонстрировали, что безнаказанности НЕ БУДЕТ — этого убийства можно было избежать.
Как можно было избежать и трагедии Маргариты Грачевой, которую бывший муж также похитил, вывез в лес и угрожал убийством (еще до отрубленных рук).
Она обратилась в полицию, но там ничего не сделали — сейчас уголовный кодекс работает, только если есть труп или причинен вред здоровью. 
Спустя неделю с Маргаритой произошло то, что вы прекрасно знаете.
Закон, профилактирующий тяжелые преступления даст полиции инструменты действовать, не дожидаясь трупа.
В октябре консерваторы начали писать сотни писем В.В.Путину, в Думу, в Комитет по делам женщин, семьи и детей.
Они говорят, что собрали два миллиона подписей ПРОТИВ  закона о домашнем насилии.
Вот, что они пишут: «Законопроект, являясь порождением радикальной антисемейной идеологии феминизма, станет инструментом коренного и насильственного изменения самих основ российского общества, уничтожения наших традиционных семейных и нравственных ценностей».
 «Не лезьте в семью» — кричат консерваторы, но вспомните семью Хачатурян, неужели не обязано было государство вмешаться?
Они просят защитить семейные ценности и предотвратить разрушение семьи. Но на самом деле семью разрушает насилие и полная незащищенность жертвы, а не закон, который будет предотвращать убийства.
Я не знаю, почему для них насилие — это семейная ценность, требующая защиты государства.
Я не знаю, почему они твердят о том, что в России насилия нет.  Зная обо всех историях, которые происходят и освещаются в СМИ, о тысячах историй в #ЯНеХотелаУмирать.
Те, кто это делают — соучастники убийств.
Глава думского комитета по делам семьи Тамара Плетнева и вовсе задумывается о долгосрочных последствиях мер по защите жертв семейного насилия. «Конечно, оставить без внимания эту тему нельзя, но как в Америке — тоже нельзя. У них свои представления о семье и об ордерах. С одной стороны, нельзя женщин бить. С другой — у нас же люди быстро мирятся. Мужу этот ордер выпишут или посадят, не дай Бог, а кто деньги будет зарабатывать?» — заявила политик в ходе обсуждения законопроекта в Государственной думе.
По словами Мари Давтян на встрече в Совете Европы 11.10.19, речь идет не меньше чем о 7500 убитых в результате домашнего насилия женщинах в год. Это значительно выше, чем в странах, где профилактика преступлений в семье работает.
В 2017 году те же люди уже продавили декриминализацию домашнего насилия, и первый случай побоев в семье теперь не считается преступлением.
Закон должен быть принят в полной редакции. 
Важно:
- Выдача охранных ордеров на месте, а не в течение 30 дней. Иначе будут истории по типу Маргариты Грачевой, муж отрубил ей руки, как раз в период после первого обращения в полицию об угрозах. (Охранный ордер запрещает правонарушителю преследовать заявителя, его близких или свидетелей, посещать их, вести устные или телефонные переговоры, а также приобретать и пользоваться любыми видами оружия.)
- Психологические программы работы с насильниками. Они работают в других странах и снижают вероятность дальнейшего насилия в разы, человек может научиться работать с гневом и жить нормальной жизнью.
- Перенос домашнего насилия обратно в публичное обвинение. Сейчас домашние побои в частном обвинении – государство защищает насильников, выдает бесплатных адвокатов, полностью берет на себя расследование. Жертва же сама собирает улики, экспертизы, все делает за свой счет.
В случае публичного обвинения дело может быть возбуждено без согласия потерпевшего, по просьбе свидетелей или иных лиц, обладающих информацией о насилии. При частно-публичном обвинении заявить о происшествии может сама жертва или ее представитель.
В обоих случаях прекратить преследование абьюзера по той причине, что между ним и пострадавшим произошло примирение, невозможно. Иными словами, «забрать заявление», как это было ранее, уже не получится.
Сейчас работу над поправками в законопроект ведет рабочая группа, в которую вошли сотрудники Совета по правам человека при президенте РФ, Госдумы и Совета Федерации. Принимать итоговый документ будут сразу сенаторы.
Пока же идет подготовка, Пушкина ответила на ряд обвинений.
Депутат подчеркнула, что речь идет не только о защите женщин, хотя их в общем числе пострадавших большинство. Защищать также предлагается стариков, которых, случается, избивают и лишают денег собственные дети. Законотворцы готовы встать и на защиту мужчин, хотя их в общем числе пострадавших не более 4%.
«Реабилитационные центры для жертв домашнего насилия есть, но их очень мало. По закону они обязаны будут открываться в каждом из регионов, для этого денег не надо. Нас пытаются уличить, что мы «присосались» к бюджету. Это неправда, у нас есть уже закон об организации социальных учреждений. Он звучит иначе, но суть об этом. И уже мы голосовали за бюджет, где есть эта строка об этом законе. Ничего не надо, надо просто пересмотреть регионам, как сегодня тратятся эти деньги из этой статьи бюджета, и организовать это социальное учреждение», сказала Пушкина.
Оксана Пушкина эмоционально прокомментировала норму, согласно которой насильник, получивший предписание не приближаться к своей жертве, будет вынужден покинуть жилье, даже если является его собственником. «А почему мы должны думать, куда он уйдет? Если мы выселяем людей за то, что они не платят за коммунальные услуги — мы же их выселяем, несмотря на то, что это их недвижимость, да? А здесь человек, который причинил тебе не просто вред здоровью, фактически это угроза жизни».
Те страны, которые средства тратят на профилактику домашнего насилия, они больше выигрывают, потому что предупреждение всегда лучше, чем какие-то жесткие законы по принятию действий постфактум.
Важно и воспитание — не только тирана, но и членов семьи. Часто насилие к домочадцам применяют люди, которые видели такую модель поведения в детстве. Именно поэтому очень важно проводить работу с детьми, показывать им здоровые семейные отношения, построенные не на страхе, а на уважении.