Любовь — самая важнейшая составляющая человеческого духа. Уже в физиологических основаниях любви — в половых особенностях человека, в брач¬ных отношениях — русские мыслители открывают бездны, подтверждающие главную идею философии: человек –это самая великая и са¬мая глубокая тайна во всей Вселенной.	С самого первого дня появления на свет, материнская любовь определяет главные качества будущей личности, например такие как психическая устойчивость и уравновешенность, способности и таланты. Без этой любви человек вырастает с чувством постоянного одиночества, даже если его окружают друзья и близкие, ощущает неуютность и отчужденность своего бытия.
Любoвь, как считали русские философы и мыслители, – это явление, в котором выражается богочеловеческая сущность личности. Через любовь человек максимально приближается к Богу, ибо любовь есть сфера тайны и чуда, выходящая за пределы природных и космических стихий.							Природа любви такая же сложная, как и природа данного человека. В ней соединяются смыслы счастья и страдания, взаимности и безответности, духовности и сексуальной близости. Многообразны и объекты любви: они варьируются в широких границах от любви к истине до любви к  большой власти; от абстрактной любви к человечеству до конкретной и уникальной любви к самому близкому человеку на Земле.	Описать любовь во всех её качествах, признаках и проявлениях невозможно. Такой список можно дописывать очень бесконечно, но он всеравно всегда будет далёк от завершённости, поскольку каждое конкретное проявление любви само по себе уникально и оригинально.  В самом центре философского рассмотрения находится  богатая смыслами и переживаниями форма любви – любовь, связывающая мужчину и женщину. Именно здесь сливаются потребность и ценность, биологическая и духовная, природа и культура: такая любовь может рассматриваться как исходный образец и самая общая парадигма любви как таковой.




Природу  любви проще всего показать через совокупность бесспорных признаков, отличающих её от других чувств. В самом всеобщем смысле любить – значит выделять кого то из массы людей; искать разговора с ним; видеть в другом то, что не способны увидеть и оценить другие; радоваться встречам и испытывать грусть в разлуке; искать подтверждений взаимности и страдать от невнимания; сопереживать другому, печалиться вместе с ним, радоваться, когда ему хорошо; испытывать к нему духовное и физическое влечение и т.д. Конечно, все эти признаки способны отграничить симпатия от прочих состояний только в том эпизоде, если они присутствуют в связном единстве. Так, сопереживание возможно без любви, но любовь невозможна без сопереживания. То же можно сказать о любом из очевидных признаков любви.



















ДЕТСТВО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛЮБВИ

Уже давно люди спрашивали себя, когда появилась любовь — вынес ли ее человек из животного царства, или она появилась позднее. Многие полагают, что любовь зародилась позже своих собратьев — ненависти, зависти, дружелюбия, материн¬ского чувства. Пещерные люди, которые жили группой, групповым браком, не знали что такое любвь. Исследователи древности говорят, что ее не было даже тогда, когда стало возникать единобрачие. Исходя из работ таких исследователей — Моргана и Бахофена,— Энгельс писал: «До средних веков не могло быть и речи об индивидуальной половой любви. Само собой разумеется, что физическая красота, дружеские отно¬шения, одинаковые склонности и т. п. пробуждали у людей различного пола стремление к половой связи, что как для мужчин, так и для женщин не было совер¬шенно безразлично, с кем они вступали в эти интим¬нейшие отношения. Но от этого до современной поло¬вой любви еще бесконечно далеко».
Большинство философов, психологов и  ученых считают, что во время античности любви не было, а был один только телесный эрос, простое половое влечение. 
Эрос античности — так называют они любовь того времени, и это ходячий взгляд, который многие считают аксиомой. Вряд ли, конечно, верно, что в древности не было настоящей любви. О любви то и дело говорится уже в самых древних мифах Греции, а в классическую эпоху, почти двадцать пять веков назад, появились даже теории духовной. А гре¬ческие боги любви? Святая богиня любви Афродита ,у нее было много богов — покровителей любви. Один из них олицетворял собой начало и конец любви (у Эрота была стрела, рождающая любовь, и стрела, гасящая ее), дру¬гой — плотские вожделения (Гимэрот), третий — ответ¬ную любовь (Антэрот), четвертый — страстное желание (Поф), пятый — любовные уговоры (богиня Пейто), ше¬стой — брак (Гименей), седьмой — роды (Илифия).																										

При древних храмах жили тогда жрицы любви, их чтили, а любовь обожествлялась как загадочная сила. Конечно, это еще простой эрос, телесный, лишенный духовности. Но уже и в те времена людям понятно было, что эрос не просто животное чувство, - он очеловечивает человека. С ходом времени менялись и люди, другим делался уклад их жизни, их психология. И наверно, нельзя вы¬водить общие для всех эпох античности правила, ду¬мать, что любовь была в них одинаковой, равной самой себе.																	Любовь ранней античности вполне, видимо, можно окрестить античным эросом. Это как бы предлюбовь, в ней еще много обще природного, всевозможного для че¬ловека и других живых существ. Телесные тяготения, физические желания – таким и был, видимо, ранний эрос античности. Не раз говорилось в мифах о том, что боги принима¬ли облик других людей, чтобы под их видом явиться к возлюбленным.						Любовь появляется во времена, когда дама попадает под господство мужчины. Можно было бы подумать, что любовь возникла в истории как психологическое возмещение за женское рабство: под¬чинив женщину, мужчина сам попал к ней в плен. Но это внешний подход — и очень однолинейный. Еще можно предположить, что похожие нравы царили в начальные времена варварского патриархата. Любовь не выдержала этого психологического ледникового периода и погибла. Только  спустя долгие тысячелетия, когда отношения мужчины и женщины начали оттаивать, любовь стала рождаться снова. Личность начинает обособляться от общества, начинает все больше осознавать свои отдельные, частные интересы, все больше выдвигать их на первый план. И вместе с этим обособлением резко углубляется и любовь, она как бы выдвигается вперед, попадает под увеличительное стекло, и постижение ее ценностей делается куда более беспробудным и разветвленным.											Именно тогда заводится ощущение исключительности любви, ее несравнимости с другими чувствами. То и дело пишут поэты, что любовь – центр жизни, самое главное в ней, что она сильнее всего на свете – сильнее уз крови, сильнее даже инстинкта жизни. Поэтому в античной поэзии начинает звучать нота нескончаемости любовного чувства.		Итальянский философ, один из ведущих мыслителей раннего Возрождения  М. Фичино указывает на три основных вида любви, которым присуще значительное внутреннее различие: любовь равных существ к равным, низших к высшим и высших к низшим. В третьем случае любовь выража¬ется в умиленном опекунстве, во втором — в благодар¬ном почитании, а в первом составляет основу всепроникающего гуманизма.
В общем виде «любовь есть удовольствие, сопровождаемое идеей; внешней причины», но как различны эти «причины» и связываемые с ними «удовольствия»! идеал — это человек, не уничтоживший свои телесные страсти, но сумевший вве¬сти их в разумное русло и подчинивший их таким аффектам, которые все более обогащают душу и делают ее обладателя целеустремленной и стойкой лично¬стью. Высший среди этих аффектов — «интеллектуаль¬ная любовь к богу», то есть любознательность, пытли¬вость, горячая увлеченность делом познания «бога», то есть бесконечной и неисчерпаемой Природы. Это воодушевленная самоотверженность ученого, посвя¬тившего свою жизнь научным исследованиям. В иссле¬довательской деятельности человек находит для своих потенций наибольшее выражение, он достигает едине¬ния с универсумом, и это возвышает его над преходя¬щими житейскими радостями и страданиями, поселяя в его душе ликующее чувство приобщения к вечности.																							Религиозные теоретики XVII в. положили много сил на то, чтобы резко разграничить эгоистическое себялюбие и якобы лишенное всякого намека на эгоизм ликование «спасенной души», сливающейся с богом в экстазе любви к нему, для Лейбница здесь пробле¬мы не возникает: он убежден, что нет телесного без духовного, как и наоборот, нет духовного без телесно¬го, а поэтому поиски жесткой границы между двумя видами «любви к себе» бесчеловечны, антигуманны в самой своей вершине.			Просветительские инспирации Лейбница получили в XVIII .Проблема «божественной любви» все более ухо¬дила куда-то на задний план, «любовь земная», которую, впрочем, никогда не удавалось истребить и прежде, все более прочно занимала умы уже не только поэтов, но и философов.
















Заключение

Входя в жизнь человечества, любовь меняет весь строй ее ценностей. Это совершенно новый стимул сре¬ди стимулов человеческого поведения, и, появляясь, он бросает свой отсвет на все другие стимулы, снимает их равновесие, резко меняет пропорции. Простота чело¬веческой жизни теперь пропадает, зарождениелюбви за¬путывает, усложняет индивидуальную жизнь, лишает ее былой понятности и единства. Конечно, в разные времена и у разных людей это выглядит по-разному. Но ясно только одно — и это давным-давно стало ясным всем людям: любовь приносит человече¬ству не только свет, но и мрак, она не только поднимает, но и гнетет человека.