Философия любви является частью культуру, поэтому всегда рассматривается как культурная ценность, отражая исторические и национальные традиции. Каждая нация и каждый народ понимает смысл любви по-своему. Меняется и понимание эроса со временем, со сменой поколений. Поэтому важно оценивать место любви в духовной жизни человека не только в зависимости от культуры, нации человека, но и в контексте времени. Актуальность данной темы обусловлена тем, что при современной модели жизни и потребительском отношении к своему окружению, у человека происходит обесценивание и оскудение чувств. Любовь является важнейшим компонентом духовной жизни человека, единственным удовлетворительным ответом на проблему человеческого существования, и пренебрежение ею может привести лишь к разложению как человека в отдельности, так и общества в целом. Любовь исторична, как и все человеческое. Она возникла наряду с институтами брака, семьи, которые развивались вместе с развитием человека и человеческого общества. Родиной европейского эроса были античная Греция и Рим. Оттуда до сих пор черпаются образы и идеи, связанные с пониманием сущности любви. Греческая мифология создала образы могущественных богов, которые отвечали именно за сферу любви, брака и семейной жизни, поощряя истинную любовь и наказывая всех, кто нарушал ее законы. Именно у греков начинается строгое разграничение терминов, связанных со словом «любовь». В первую очередь стоит упомянуть термин «eras», первоначально обладавший смыслом «желание», имевший отношение к сексуальной сфере. Другой термин - «philia». Чаще всего термин был наделен смыслом любви в сфере родственных отношений. Еще один термин «agape», обозначающий «удовлетворенность» использовался для обозначения любви, которая не включает в себя никакого элемента сексуальности [4]. Самым исторически ранним способом осмысления любви была мифология. Разные Боги отвечали за сферу любви, им поклонялись, у них просили о помощи и силе. В мифах преобладает представление об особой, магической, мировой силе любви, в которой объединяются мировые стихии. Но мифология достаточно быстро вытеснялась другими формами сознания, как не самая универсальная система понимания мира, ее влияние падало. Античные философы пытались «построить картину мира, основанную на различных природных или космических началах», Эмпедокл, например, в своем учении уделяет Любви первоначально господствующую позицию. Наиболее известное учение тех времен о любви принадлежит Платону, где он приходит к выводам о неразделимой связи между любовью и познанием, то есть, что любовь является движущимся со ступени на ступень знанием. Более того, любовь есть познание высшей формы красоты и она по своей природе стремится к прекрасному [2]. Однако стоики и эпикурейцы в своих учениях в отличие от Платона осуждали любовь, считая ее необходимым злом, которое следует избегать. В этом две полярные философские школы (эпикурейцы считали чувственные наслаждения целью человеческого существования, а стоики призывали к воздержанию) сходились. Гибель античного мира привела к тому, что ценности, которые являлись достижением культуры были отодвинуты на задний план. С появлением и обособлением религий в средние века были установлены новые отношения между Богом и человеком, основой которым явилась именно любовь. Выступая эмоциональной связью между Богом и человеком, любовь «становится принципом не только поведения, но и морали». В отличие от античного понимания любви в первый раз в христианской этике возникает идея, что любить - значить страдать. Также на этом этапе любовь теряет индивидуальный характер - любовь имеет место в проявлении ко всем людям, а не к конкретному лицу. Также перестает быть обязательной взаимность - возникает понятие неразделенной любви. Однако античной философии было суждено возродиться. Происходило это в эпоху Возрождения, когда философия любви развивалась, впитывая в себя споры о любви, различного рода поэзию. Центральное место в «любви» тех времен занимала красота, напоминая о идее Платона, что природа любви - желание красоты. Но здесь к сложной диалектике любви добавляются житейские и практические вопросы любви. В средневековых учениях любовь принимает форму духовную, ко всему земному относятся с большим опасением. Библия привносит в историю очень глубокое понимание любви, провозглашая, что Бог есть любовь. Ветхий Завет обращается к таинствам и радостям любви. В более поздние века, складывается ренессансная теория любви и начинает проникать в искусство, литературу, философию [3]. В период развития естественных наук появляются новые методы философского мышления. На любовь начинают смотреть с точки зрения психологии и теории познания, а на человеческую природу как на естественный организм. Формируется представление о любви как об аффекте, сильной человеческой страсти. Были и другие учения, они принадлежали утопическим социалистам, они, касаясь вопросов любви, уделяли особое внимание организации семьи и отношению полов. Утописты ставили себе целью найти такое общественное устройство, при котором любовь и семья основывались бы на взаимном чувстве и привязанности. В восемнадцатом-девятнадцатом веках начинается очень важный для изучения теории любви этап немецкой философии - немецкий идеализм. В нем «любовь рассматривалась в системе нравственных категорий» [2]. У мыслителей данного этапа существовали определенные трудности связанные с противоречивостью любви как нравственного понятия. Чтобы решить проблему несовместимости долга и чувства бескорыстного, связанного с удовольствием, страстью, наслаждением Кант прибегает к идее брачного контракта, и эту идею развивают и остальные авторы данного этапа. Таким образом имеет место вывод, что брак, «превращая естественное единство полов в духовное единство», придает любви нравственную основу, то есть любовь вне брака является безнравственной. Наряду с данным учением философов-романтиков и литературой того периода возникает новое представление о любви, представляющее любовь как нечто возвышенное, вечное и идеальное - «романтическая любовь». Писатели, придерживающиеся культа романтической любви, воспевают ее в своем творчестве, отчасти обращаясь к духовности и универсальности любви, свойственным для учений античных философов. Однако романтизм был подвержен критике уже во второй половине девятнадцатого века новым философским течением - постромантизмом. Мыслители возникшего течения утверждают, что любовь обманка и ловушка для человека, она рождена половым инстинктом и преследует лишь одну цель -цель продления рода. Человек слепо верит, что в любви он служит своим возвышенным чувствам, индивидуальной страсти; влечение, страдания, наслаждения - на деле от этого не остается и следа, когда удовлетворены потребности рода. Постромантики полностью разгромили культ любовного чувства, основанного их предшественниками, представив иллюзорность природы любви и сведя смысл этого чувства к маскировке физиологического инстинкта. Жан-Жак Руссо - важный автор в отношении одного из видов романтической любви, который я называю романтическим пуританизмом. Хотя Руссо был, по большому счёту, пуританином, он прославлял чувства и отстаивал целый ряд достаточно сентиментальных идей о любви. Такой взгляд характеризует важную сторону романтизма. Согласно ему, можно любить по-настоящему, даже не вступая в сексуальные отношения или в брак с предметом любви, а просто живя в туманной мечте о единении, типичной для ранней стадии становления личности. Многие юноши и девушки переживают нечто подобное, и большинство из них его перерастает. С точки зрения романтизма Руссо, чтобы наполнить жизнь смыслом, достаточно благих чувств. И если они чисто пуританские, то могут ни к чему не привести. Руссо был великим пророком такого подхода, хотя сам жил иначе, так как он не посвятил всю жизнь одному лишь выражению чувств. Но были ещё и другие типы романтизма. Здесь мы снова сталкиваемся с ценностью плюрализма, который предупреждает, что следует ожидать разнообразия, не забывая при этом о неповторимых исторических обстоятельствах, в которых это разнообразие возникает. Если сравнивать Руссо со Стендалем, обнаружатся два разных романтизма. Хотя любовь, как реалистично показывает Стендаль в своих романах, всегда обманчива, он также утверждает, что человек не может быть счастлив, если не поддастся иллюзиям, которые она рождает. В его время нечто подобное говорили и другие писатели, но их идеи я изучил не так досконально, как хотел бы. Один из них - Альфред де Мюссе, поэт и драматург, в середине XIX века прошедший путь от мягкого романтизма к романтическому пессимизму, комбинируя в своих произведениях и тот, и другой. Хорошо понимая, какие горести таит романтическая любовь, он также знал, насколько она может быть захватывающей и опьяняющей. Он пытается найти гармонию между двумя альтернативами, но, как правило, в конце концов впадает в отчаяние. В целом взгляды Мюссе отличны от взглядов Руссо и Стендаля. В XX веке идеи, подобные взглядам Мюссе, приведут к негативизму Пруста, который тем не менее чуток к удивительной эстетике романтической любви, проистекающей из необычайно плодотворного использования воображения. И всё же Пруст считает, что романтическая любовь в любом случае обречена, так как она основана на иллюзии. Пруст поистине принимает и ценит - и, я думаю, по-настоящему понимает - только одну любовь, любовь к искусству. У него в некотором смысле романтический взгляд на искусство. Несмотря на эту ограниченность, Пруст, возможно, величайший философ-романист в истории, главным образом потому, что он так восприимчив к противоположным ценностям в человеческой борьбе за любовь и так упорно старается говорить о них честно. Как я уже сказал, идея слияния с другим человеком выходит в романтизме на передний план. Это его важнейший компонент. Теория романтизма также обращается к платонизму, неоплатонизму, иногда к учению Аристотеля, а также к пантеизму (который многие учёные считают исключительно явлением эпохи романтизма). Главная идея заключается в том, что страстная любовь священна сама по себе, а значит, служит оправданием сильных переживаний, или же в том, что романтическая любовь - это не только страстная любовь к другому человеку, но и зачастую обожествленная версия того, что Шопенгауэр называет человеколюбием. Последнее - не то же самое, что страсть. Для Шопенгауэра, пессимиста и наиболее яркого представителя романтического пессимизма, чувственная страсть - это всегда приспособление для создания иллюзий, выдуманное природой для заманивания людей в брак и, следовательно, коитус ради продолжения рода. Для мужчин и женщин, полностью отдавшихся любви, нет в жизни ничего прекраснее страсти, и они уверены, что она приведёт к счастью. В действительности, как считает Шопенгауэр, это хитрый самообман, придуманный природой, чтобы заставить людей размножаться. Эту идею в конце XIX века подхватил Толстой и многие другие писатели, а в начале XX века - Фрейд. Они считали, что страсть делает нашу жизнь деятельной и яркой, по крайней мере, выносимой, но всегда существенно искажает её эмоциональным обманом. Сегодня, когда люди считают единственно возможной романтическую любовь, они склонны думать, что страстной привязанности достаточно, чтобы придать ценность жизни. Это совершенно романтическая идея. Её нет в средневековой идее куртуазной любви. В куртуазной любви секс допустим, и даже страстный (Тристан и Изольда - это история об измене). Трубадуры должны были его избегать или, по крайней мере, делать вид, что избегают, а вот труверы и другие представители куртуазности не замалчивали того, что в их любви есть место и плотскому наслаждению. В то же время средневековые авторы редко утверждают, что всепоглощающее чувство сексуальной страсти может освобождать от обычных моральных обязательств. А в эпоху романтизма именно это и имелось в виду. Либидинальная, эротическая страсть предстаёт как прекрасное самозабвение и полная самоотдача, лежащая в основе истинно романтического союза мужчины и женщины, как и в основе вообще любой любви; она единственное, что привносит смысл и благо в жизнь. Статуя Бернини «Экстаз святой Терезы» изображает её с закатившимися глазами, почти или, возможно, совсем без сознания, исполненной страстной любовью к Богу. Так церковь хотела показать религиозную любовь - как страстное и абсолютное отдание себя божественному. Если взять это произведение само по себе, вне общественного контекста -скажем, если вы марсианин, который прилетел и смотрит на статую, -то можно подумать, что это что-то из «Плейбоя». (Хотя вообще-то в «Плейбое» нет места страсти. В нём есть соблазнительность. Обнажённые женщины обычно изображены не в момент выхода страсти, а скорее в состоянии чувственного удовольствия и наслаждения, призванного вызвать страсть у мужчины.) Представление романтизма о любви, предполагающее воспевание высшей страсти, полностью сосредоточено на захватывающем квазирелигиозном эмоциональном чувстве, которое мужчины и женщины могут получить от любви, особенно чувственной. Такой взгляд на межличностные возможности преобладает на протяжении всей истории романтизма.