СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ. Работу выполнила: Малова Виктория Николаевна, студентка 1 курса, группы ТРДба-17-1б, Высшей школы туризма, гостеприимства и дизайна, ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса», Москва, Российская Федерация. mtikhomirovaviktoria@gmail.com Аннотация: в данной статье рассматриваются появление и развитие стокгольмского синдрома, как понятия; факторы, влияющие на его развитие. Проанализированы самые яркие проявления не только в опасной для жизни ситуации, но и на бытовом уровне, выделены самые известные художественные и научные произведения. Ключевые слова: синдром, заложник, террорист, жертва. Стокгольмский синдром – это психологический феномен, который выражается в том, что жертва, сначала испытывающая к агрессору страх и антипатию, впоследствии проникается к нему симпатией. А именно: заложники со временем начинают сочувствовать своим захватчикам и добровольно стремятся им содействовать, временами даже препятствуя операциям по своему собственному освобождению. Термин «стокгольмский синдром» широко популярен и имеет много синонимов: известны такие наименования, как «синдром идентификации заложника», «синдром здравого смысла», «стокгольмский фактор» и «синдром выживания заложника». Еще в 1936 гoдy британским психологом Анной Фрейд была разработана концепция психологической защиты человека в сложных стрессовых ситуациях, которая и cтала основой для толкования стокгольмского синдрома. Таким образом Анна завершила труд отца, описывающий такое поведение жертвы, как отождествление себя с угнетателем и, как следствие, оправдание его действий. Автором же самого термина «стокгольмский синдром» является известный шведский криминалист Нильс Бeйeрт, которай оказывал помощь полиции на момент захвата заложников в Швеции и введший это понятие в повсеместное использование во время анализа ситуации. 23 августа 1973 года, сбежавший из тюрьмы вооруженный преступник Эрик Улccон ворвался в банк в центре Стокгольма и захватил четырех сотрудников банка – трех женщин (Бриджитт Лaндблэд, Кристин Энмaрк, Элизабет Oлдгрeн) и мужчину (Свен Caфстрoм). Преступник потребовал три миллиона крон, оружие, пуленепробиваемые жилеты, шлемы, спортивный автомобиль и свободу для своего бывшего сокамерника — Кларка Улафccoна. В случае невыполнения своих требований, преступник обещал убить заложников. Швеция была в шоке - никогда прежде заложников здесь не брали. Ни политики, ни спецслужбы, ни психологи не знали, как вести себя в подобной ситуации. Сразу же было удовлетворено одно из требований грабителя – из тюрьмы в банк доставили Улафсcoна. Правда, с ним успели поработать психологи, и он обещал не усугублять ситуации и не причинять заложникам вреда. К тому же ему обещали помилование за прошлые преступления, если он поможет властям разрешить данную ситуацию и освободить заложников. С исполнением прочих требований власти попросили повременить. Преступники получили бы и автомобиль, и деньги, но им не разрешили брать с собой в машину заложников. На штурм полиция не решалась, так как специалисты пришли к заключению, что попытка быстрого штурма могла привести к печальным последствиям. Это хорошо почувствовало правительство Швеции во главе с премьер-министром Улафом Пальме. За три недели до выборов у ситуации с захватом заложников непременно должен был быть хэппи-энд. Улафу Пальме пришлось лично вести телефонные переговоры и с преступниками. Так как не все требования Улccoна были удовлетворены, он стал угрожать заложникам и обещал в случае штурма всех их повесить. Однако дня через два отношения между грабителями и заложниками несколько изменились. А точнее, улучшились. Заложники и преступники мило общались, играли в \"крестики-нолики\". Захваченные пленники вдруг начали критиковать полицию и требовать прекратить усилия для их освобождения. Одна из заложниц, Кристин Энмaрк, после напряженных переговоров Улccoна с правительством, сама позвонила премьер-министру Пальме и заявила, что заложники ничуть не боятся преступников, а наоборот им симпатизируют, требуют немедленно выполнить их требования и всех отпустить. «Я разочарована в вас. Вы сидите и торгуетесь нашей жизнью. Дайте мне, Элизабет, Кларку и грабителю деньги и два пистолета, как они требуют, и мы уедем. Я этого хочу, и я им доверяю. Организуйте это и все будет закончено. Или приходите сюда и замените нас на себя. Пока и спасибо за вашу помощь!» - говорит Энмaрк премьер-министру. Когда Улccoн решил продемонстрировать властям свою решительность и задумал для убедительности ранить одного из заложников, девушки уговаривали Свена Caфстрома выступить в этой роли. Они убеждали его в том, что он серьезно не пострадает, но это поможет разрешить ситуацию. В дальнейшем, уже после освобождения, Caфстром говорил, что ему даже было в какой-то мере приятно, что Улccoн для этой цели выбрал его. В конце концов, 28 августа, на шестой день, полицейские при помощи газовой атаки благополучно взяли штурмом помещение. Улccoн и Улaфccон сдались, а заложники были освобождены. Освобожденные заложники заявили, что не боялись преступников, «которые ничего плохого им не сделали», а боялись штурма полиции. Впоследствии между бывшими заложниками и их захватчиками сохранились теплые отношения. По некоторым данным именно они оплатили услуги адвокатов для Улccoна и Улафccoна. Позже, в своем интервью, одна из жертв призналась, что террористы сумели расположить к себе историями о своих неудачных судьбах и несправедливом правительстве, по воле которого они оказались в такой переделке. А уже в 1978 году американский психиатр Франк Oчберг, также оказывавший помощь правоохранительным структурам в ситуациях с захватом заложников, стал первым, кто серьезно занялся изучением этого явления и пришел к выводу о том, что данное поведение необходимо обязательно учитывать при разработке операций по их освобождению. Механизм синдрома состоит в том, что долгое времяпровождение жертвы с преступником приводит к тому, что те сближаются во время непринужденного общения «по душам», устанавливают теплый контакт, лучше узнают друг друга, и у них могут возникнуть симпатия, а в особо редких ситуациях даже дружеские чувства. Пленник узнаёт точку зрения захватчика, его чувства, проблемы, стремления и обиды, начинает с пониманием относиться к действиям преступника и может начать думать, что его позиция – единственно верная. В итоге заложник находит оправдание поведению преступника, даже может простить ему то, что тот подвергал его жизнь опасности. Бывает, пленники начинают добровольно содействовать захватчикам. Также жертва может противиться попыткам освобождения, заложники боятся штурма здания и насильственной операции властей по их освобождению больше, чем угроз террористов. Но стоит также учитывать, что эти поведенческие признаки проявляются в случае захвата заложников террористами при условии, что преступники после захвата только шантажируют власть, а с пленниками обходятся корректно. Если же пленников терроризируют – бьют и истязают, то ничего кроме страха и ненависти к заложникам у них не возникает. Данный феномен в большинстве случаев возникает тогда, когда заложники находятся в тесном контакте с террористами на протяжении довольно-таки длинного времени, примерно три-четыре дня (после этого фактор времени теряет значение). Помимо этого, стокгольмский синдром относится к числу труднопреодолимых и может действовать довольно долго. В той или иной степени, этот синдром присутствует и в других ситуациях полной физической зависимости от агрессивно настроенной личности, например, военных карательных операциях, при взятии военнопленных, лишении свободы в тюрьмах, развитии авторитарных межличностных отношений внутри групп и сект, похищении людей с целью обращения в рабство, шантажа или получения выкупа. К сожалению, помимо физической агрессии, этот синдром может развиваться и на бытовом уровне. Есть семьи, в которых присутствует насилие и измывательство над близкими людьми. Чаще всего стокгольмским синдромом страдают женщины, которых бьют мужья. Обычно садистское поведение супруга тщательно скрывается самой же жертвой, а иногда даже оправдывается. Такое случается с женщинами, которые физически и материально зависят от своего тирана. Данный синдром быстрее проявляется у людей с подвижной или неустойчивой психикой. Механизм психологической защиты «слабых» основан на надежде, что «сильный» проявит снисхождение при условии подчинения. Поэтому «слабые» стараются демонстрировать послушание с целью вызвать одобрение и покровительство «сильного». И если «сильные» помимо строгости проявляют к «слабым» еще справедливость и человечность, то со стороны «слабых» помимо страха, вызывают еще уважение и преданность. Также исследователи полагают, что стокгольмский синдром является ни психологическим парадоксом, ни расстройством, а скорее нормальной реакцией человека на сильно травмирующее психику событие. Это является причиной, по которой стокгольмский синдром не включён ни в одну международную систему классификации психиатрических заболеваний. Кроме того, судя по исследованиям, стокгольмский синдром является довольно редким событием. Согласно данным ФБР о более чем 1200 случаев захвата заложников, стокгольмский синдром отмечен лишь в 8 % случаев. В то же время, многие полицейские практики считают, что на самом деле этот синдром проявляется намного реже и встречается только в ситуациях, когда заложники и преступники были ранее незнакомы. Ученым удалось выделить несколько факторов, влияющих на развитие стокгольмского синдрома. Стокгольмский синдром может получить развитие при: • политических и криминальных терактах (захват заложников); • военных карательных операциях (например, при взятии военнопленных); • лишении свободы в концентрационных лагерях и тюрьмах; • отправлении судебных процедур; • развитии авторитарных межличностных отношений внутри политических групп и религиозных сект; • реализации некоторых национальных обрядов (например, при похищении невесты); • похищении людей с целью обращения в рабство, шантажа или получения выкупа; • вспышках внутрисемейного, бытового и сексуального насилия. Механизм психологической защиты основан на надежде жертвы, что агрессор проявит снисхождение при условии безоговорочного выполнения всех его требований. Поэтому пленник старается продемонстрировать послушание, логически оправдать действия захватчика, вызвать его одобрение и покровительство. Стокгольмский синдром проявляется в виде одной (или нескольких) фаз: 1. У заложников развиваются положительные чувства по отношению к своим похитителям. 2. У заложников возникают негативные чувства (страх, недоверие, гнев) по отношению к властям. 3. У захвативших заложников преступников развиваются положительные эмоции по отношению к ним. В ведении переговоров при захвате заложников одной из психологических задач сотрудников правоохранительных органов является поощрение развития у заложников первых двух фаз проявления стокгольмского синдрома. Это предпринимается в надежде наступления третьей фазы, развития взаимной симпатии между заложниками и захватчиками с целью увеличения шансов заложников на выживание, так как приоритетной задачей является именно их спасение жизней. Гуманизация отношений между захватчиком и жертвой является ключевой при формировании стокгольмского синдрома и обуславливается следующими факторами: • Возможностью и качеством социального взаимодействия. Чтобы затруднить развитие эмоциональных отношений, пленникам могут завязывать глаза, затыкать рот кляпом. С этой же целью охранники могут часто меняться местами. • Возможностью рационального объяснения проявленной жестокости. Необъяснимая, нерациональная жестокость убивает развитие симпатии между сторонами. В обратном случае, если, например, один из заложников погибает в результате сопротивления террористам, то выжившие стараются оправдать вспышку жестокости провокационным (опасным для остальных) поведением самого погибшего. • Языковым барьером. Запрет переговариваться и/или незнание языка сильно затрудняет формирование симпатии между заложниками и террористами. • Психологической грамотностью, знанием приемов выживания. Психологически грамотный заложник и/или террорист имеют больше шансов повлиять друг на друга. • Личностными качествами обеих сторон, их способностью к дипломатическому общению. Заложник, обладающий дипломатическими качествами, способен переубедить противника, сместить его точку зрения. • Системой культурных стереотипов. Расовые, этнические, религиозные и идеологические разногласия оказывают жёсткое негативное влияние на развитие симпатии между захватчиком и его жертвой. Они с трудом поддаются изменению за такой короткий промежуток времени и могут спровоцировать неприязнь, вспышку жестокости и даже гибель заложников. • Длительностью пребывания в плену. Стокгольмский синдром формируется после 3—4 дней лишения свободы и усиливается в случае изоляции пленников. При долгом нахождении в плену заложник общается с захватчиком, узнаёт его как человека, понимает причины захвата, чего захватчик хочет добиться и каким способом; особенно это проявляется при терактах, имеющих политическую подоплёку — заложник узнаёт претензии захватчика к власти, проникается ими и может убедить себя, что позиция захватчика — единственно правильная. Зная, что террористы хорошо понимают, что до тех пор, пока живы заложники, живы и сами террористы, заложники занимают пассивную позицию, у них нет никаких средств самозащиты ни против террористов, ни в случае штурма. Единственной защитой для них может быть терпимое отношение со стороны террористов. В результате заложники психологически привязываются к террористам и начинают толковать их действия в свою пользу. Известны случаи, когда жертвы и захватчики месяцами находились вместе, ожидая выполнения требований террориста. В случаях особо жестокого обращения заложники психологически дистанцируются от ситуации; убеждают себя, что это происходит не с ними, что с ними такое произойти не могло, и вытесняют из памяти травмирующее событие, занимаясь конкретной деятельностью. Если никакого вреда жертве не причиняется, некоторые люди, будучи менее подвержены синдрому в процессе адаптации к данной ситуации и почувствовав потенциальную неспособность захватчиков причинить им вред, начинают их провоцировать. После освобождения выжившие заложники могут активно поддерживать идеи захватчиков, ходатайствовать о смягчении приговора, посещать их в местах заключения и так далее. В истории существуют множество случаев проявления стокгольмского синдрома, однако одним из самых ярких до сих пор остается произошедший 17 декабря 1996 года, когда он проявился не только у заложников, но и у террористов. В резиденции японского посла в Лиме (столице Перу) проходил прием по случаю дня рождения императора Японии Акохито. Террористам, появившимся в виде официантов, удалось захватить резиденцию посла вместе с 500 гостями. Как выяснилось позже, террористы являлись членами перуанской экстремистской группировки под названием «Революционное движение имени Тупака Амара». Это был самый крупный за всю историю захват такого большого числа высокопоставленных заложников из разных стран мира, неприкосновенность которых установлена международными актами. Террористы требовали, чтобы власти освободили около 500 их сторонников, находящихся в тюрьмах. Сразу после захвата Альберто Фухимори (президента Перу) стали обвинять в том, что именно он не обеспечил надежной охраны гостям посольства. Лидеры западных стран, чьи граждане оказались в числе заложников, оказывали на него давление и требовали, чтобы безопасность заложников была приоритетной целью при их освобождении. Но ни о каком штурме посольства, ни о каких других силовых мерах освобождения заложников речи не шло. Но уже спустя сутки после захвата резиденции террористы освободили 10 узников — послов Германии, Канады, Греции, советника по культуре посольства Франции, до этого договорившись с ними, что те станут посредниками на переговорах между ними и президентом Фухимори. Президент мог лишь подключиться к переговорам с террористами самостоятельно, на чем те настаивали, либо же пытаться освободить заложников силой, но в этой ситуации штурм посольства не гарантировал сохранения жизни заложников. Через две недели террористы освободили еще 220 заложников, сократив число своих пленников. Полиция считала, что революционеры поступили из-за возникшей сложности контролировать так много людей, находящихся в одном помещении. Однако освобожденные заложники уверяли, что главарь террористов – это «очень милый и интересный человек», который просто проникся симпатией к своим жертвам. Освобожденные заложники своим поведением озадачили перуанские власти. Они выступали с неожиданными заявлениями о правоте и справедливости борьбы террористов. Находясь долгое время в плену, они стали испытывать одновременно и симпатию к своим захватчикам, и ненависть и страх по отношению к тем, кто попытается насильственным способом их освободить. Ведь по мнению перуанских властей, главарь террористов Нестор Картолини, бывший текстильный рабочий, был исключительно жестоким и хладнокровным фанатиком. До этого события с именем Картолини уже была связана целая серия похищений крупных перуанских предпринимателей, от которых революционер требовал денег и других ценностей под угрозой смерти. Захват заложников продолжался целых четыре месяца. Положение заложников стало ухудшаться, некоторые приняли решение вырваться на свободу своими силами. И только Фухимори, для которого пойти на поводу у террористов и освободить их соратников из тюрьмы было решительно неприемлемо, казалось, бездействовал. В стране его популярность упала крайне низко. Бездействие президента возмущало мировое сообщество. Никто не знал, что группа специально подготовленных людей рыла под посольством тоннель. По совету освобожденных ранее заложников штурм посольства начался во время футбольного матча, который в определенное время суток вели между собой террористы. Группа захвата просидела в потайном тоннеле около двух суток. Когда начался штурм, то вся операция заняла 16 минут. Все террористы во время штурма были уничтожены, а все заложники — освобождены. Именно из-за этого случая феномен симпатии к жертве позже стал называться Лимским синдромом. Еще одним проявлением данного синдрома, до сих пор обсуждаемым общественностью, принято считать поведение американки Патрисии Херст, которая после освобождения вступила в террористическую организацию, члены которой её захватили, и принимала участие в вооруженных ограблениях. Патрисия Херст была внучкой Уильяма Рэндольфа Херста, американского миллиардера и газетного магната. 4 февраля 1974 года девушка была похищена из своей квартиры в Калифорнии членами леворадикальной террористической группировкой, называвшей себя Симбионистская Армия Освобождения (САО). Херст провела 57 дней в шкафу размером 2 метра на 63 сантиметра, первые две недели с завязанными глазами, без туалета и с кляпом во рту, позднее перенесла физическое, психологическое и сексуальное насилие. За ее освобождение террористы потребовали выдачи каждому неимущему жителю Калифорнии продовольственного пакета в 70 долларов, и печати массовым тиражом пропагандистской литературы. По первым подсчетам, это обошлось бы семье Херст в 400 миллионов долларов. Семья объявила о невозможности выполнения условий и предложила выделить 6 миллионов долларов тремя порциями по 2 миллиона долларов. После того, как семья заложницы организовала распределение пищевых продуктов на сумму 4 миллиона долларов, и за сутки до обещанного террористами освобождения девушки под залог еще 2 миллиона долларов, группировка выпустила аудио обращение, в котором Патрисия Херст провозгласила свое вступление в ряды САО и отказалась вернуться в семью, именно в этот момент специалистами у девушки был выявлен стокгольмский синдром. Херст получила боевой псевдоним «Таня» в честь Тамары Бунке, погибшей единомышленницы Эрнесто Че Гевары. В составе боевой группы «Таня» приняла участие в ограблении двух банков, обстреле супермаркета, нескольких случаев угона автомобилей и захвата заложников, производства взрывчатки. Была объявлена в розыск и арестована 18 сентября 1975 года вместе с четырьмя другими членами группировки в результате облавы ФБР. Одновременно полиция атаковала и сожгла другое убежище преступников, перестреляв большую часть группы. После заключения под стражу Херст рассказала о насилии над ней со стороны террористов и объявила о принудительном характере всей своей деятельности в рядах САО. Позже, в ходе судебного разбирательства, поведение бывшей заложницы было объяснено психиатрами. Они подтвердили, что девушка, находясь в сильнейшем эмоциональном шоке от переживаемого длительного страха, подсознательно сместила полюса «плохой – хороший» и отождествила себя с мучителями. В марте 1976 году Херст была приговорена к семилетнему тюремному заключению за участие в ограблении банка, несмотря на все усилия адвокатов представить её жертвой похищения. Еще один ужасающий случай произошел в 2002 году. Маньяк из города Солт-Лейк-Сити похитил пятнадцатилетнюю Элизабет Смарт. Девушка провела в заключении 9 месяцев. У следствия существовала версия, что она могла бы сбежать и раньше, если бы не чувство привязанности к похитителю. Психологи, изучавшие этот случай Стокгольмского синдрома, пришли к выводу, что жертва привязывается к своему мучителю, который «не дает умереть, кормит и даже иногда заботиться». За четыре года до этого, В 1998 году, в Вене, была похищена десятилетняя Наташа Кампуш. Маньяк Вольфганг Приклопиль держал ее взаперти на протяжении 8 лет. Все это время девочка находилась в звуконепроницаемом подвале, она смогла вернуться домой только в 2006 году. Но, несмотря на это, о своем похитителе девушка всегда отзывалась с сочувствием, утверждая, что он баловал ее больше, чем родители. Как оказалось, в детстве у нее не было друзей, родители развелись, и она чувствовала себя одинокой. Когда Наташу похитил маньяк, она вспомнила телепередачу, в которой говорили, что в случае сопротивления жертв похищений часто убивают, и вела себя покорно. После ее освобождения Приклопиль покончил с собой, узнав об этом, девушка расплакалась. Два этих случая позднее стали основой для популярной практики с так называемым «бытовым» стокгольмским синдромом. Стокгольмский синдром оказался невероятно интересной темой для многих художников, писателей, режиссеров и других творцов. Своеобразная ситуация, провоцирующая «стокгольмский синдром», многократно описана в литературе, отражена в художественных фильмах. Впервые психологическая привязанность заложника к своему сторожу представлена в кинофильме по повести Лавренева «Сорок первый». Затем во французском фильме «Беглецы». В знаменитом американском фильме «Крепкий орешек» с участием Брюса Уиллиса ситуация последствий «Стокгольмского синдрома» обыгрывается более драматично: один из заложников проявил солидарность с террористами, предал своих товарищей, выдал жену сотрудника полиции. После этого он был хладнокровно застрелен террористами. Этот пример показывает нам, насколько рискованным является общение заложников с террористами. Даже Патрисия Хартс, речь о которой шла ранее, изложила свою версию событий в своей автобиографической книге «Every Secret Thing». Стала прототипом героинь многих фильмов, таких как «Cry-Baby», «Serial Mom» и многих других. СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: 1.Л.Г. Почебут - «Социальная психология толпы»; 2.П.Хертс – «Каждая скрытая вещь»; 3.https://en.wikipedia.org/wiki/Stockholm_syndrome; 4. https://en.wikipedia.org/wiki/Symbionese_Liberation_Army.